Любовь Орфея и Эвридики в искусстве и поэзии.Часть 2 |
Орфей и Эвридика в поэзии
 |
Orpheus & Eurydice by Antonio Canova at Museo Correr
Когда мне было лет десять, я страстно верила в Бога, точнее, не в бога, а в богов.
Я перечитала от корки до корки все греческие мифы в изложении Н.Куна и Успенских, запомнив все «божественные» имена. Потом я занялась живописью и в течение нескольких дней намарала множество портретов богов и героев – Афины, Артемиды, Одиссея…
До сих пор, листая старые книги, я иногда натыкаюсь на закладки в виде длинноруких, крайне истощённых субъектов с кривыми лицами и расползающимися ртами.
Dying Eurydice. Marble, made in Rome in 1822, exhibited at the Salon of 1824.
А тогда, в пору моего детства, мне казалось, что я создаю чудеса красоты и гармонии…Увлечение мифами постепенно вошло в берега, хотя ещё довольно долгое время я пыталась читать их моей старенькой бабушке. Но так как она никак не хотела признавать Крона – пожирателя своих детей, чтение дальше первых страниц не пошло. Я отложила затрёпанные томики в сторону и лет шесть не брала их в руки.
C.sf., urbino, francesco xanto avelli, coppa con euridice, aristeo e orfeo
В институте к мифологии я вернулась на новом уровне. Во-первых, изучая античное искусство, пришлось восстановить многое в памяти. Во-вторых, я увлеклась поэзией серебряного века, а она изобилует античными именами.
Eurydice, par Antonio Canova ( formant un groupe avec la statue d'Orphée ). Musée Correr à Venise.
Серебряный век стал своего рода возрождением античности. Конечно, и в стихах Ломоносова, и в стихах Пушкина мы часто встречаем греческие и римские имена, но возьмите томик Мандельштама, и вы увидите разницу. Век XVIII, XIX упоминал эти имена в соответствии с традицией, серебряный век вносил в миф новое содержание.
Enrico Scuri - Euridice recedes into the Underworld
История Орфея и Эвридики как нельзя более ярко и возвышенно звучит и в поэтических строках, и не секрет, что сам Орфей для многих поэтов стал символом лирической поэзии.
"Орфей, сын бога, мой учитель,
Меж тигров так когда-то пел…
Я с песней в адову обитель,
Как он, сошел бы, горд и смел."
(В. Брюсов, "Ученик Орфея")
Ч. Риккетс - Орфей и Эвридика, 1922
В. Брюсов и М. Цветаева, П. Валери и Р.М. Рильке, В. Гюго, В. Соловьёв и наш современник В. Кудасов – авторы, которые в своих произведениях воспели прекрасную и трагическую историю любви Орфея и Эвридики.
Вот лишь маленькие отрывки из этих стихотворений:
"Под сенью миртовой, наедине с Орфеем,
Слагаю мысленно эклоги... Сноп огней
Затмил амфитеатр, где царственным трофеем
Лежит плешивая гора, но вот над ней
Запел Орфей, и гром катящихся камней
Испугом поразил всевластное светило…"
(П. Валери, "Орфей" - Paul Ambroise Valéry "Orphée" - перевод Р. Дубровкина)
Шарль де Сьюзи Рикетс
Орфей и Эвридика
"…Так в нас двоих сердца любовью смущены!
Навеки ту люблю, чье имя Эвридика.
Иначе пусть умру один в пустыне дикой,
Пусть гибнут все цветы и жатва всех полей..."
(В. Гюго, "Орфей" - Victor Hugo "Orphée" - перевод В. Брюсова)
Никола Пуссен - Пейзаж с Орфеем и Эвридикой
Образ Орфея в поэзии Райнера Марии Рильке
В поэзии двадцатого века творчество выдающегося австрийского поэта Райнера Марии Рильке занимает особое место: она будто синтезировала в себе разнообразные культурные традиции, но осталась при этом самобытной и даже имела значительное влияние на творчество многих других поэтов из разных стран.
Gaetano Gandolfi - Orpheus and Eurydice
И, в отличие от разнообразия знаний о культурных достижениях и литературных находок, богатством тем творчество Рильке не отличается. Ведущей для него была тема о месте искусства в мире, но ее Рильке исследовал разносторонне: обращаясь и к уже имеющимся в мировой литературе образам, дополнял их личным толкованием, а также создавал собственные.
Charles-François Leboeuf (French, 1792-1865): Dying Eurydice, Galerie Colbert, IIe arrondissement, Paris, France
В его поэзии отображаются достижения разных видов искусства - и музыки, и скульптуры, и архитектуры.P.M. Рильке, главным образом, сосредоточивает внимание на мотивах Орфей - певец-поэт, Орфей и Эвридика, Орфей в царстве Аида.В центре поэтического цикла символиста P.M. Рильке «Сонеты к Орфею» (1922) оказывается тема, созвучная поискам новой эпохи: это превращения поэтического слова, способного отразить изменчивую, ускользающую от жестких схем и определений картину мира. 
Nicolas Poussin - Landscape with Orpheus and Euridice (detail)
Орфею» Рильке страстно искал пути обновления поэтического языка и, как Готфрид Бен или Поль Валери, тяготел в своей поздней лирике к алхимии слова. Очевидно, подобное стремление Рильке объясняется в «Сонетах к Орфею» попыткой показать на уровне поэтического языка метаморфозы всего сущего, составляющие философскую основу цикла.
Соответственно, весь лирический цикл есть стремление показать поэтическими средствами фундаментальные противоречия бытия и их диалектику, и все аспекты «Сонетов к Орфею», будь то темы и образы, структурно-композиционные элементы, тропы, синтаксис, в той или иной мере отражают это стремление Рильке.
Cleopatra or Eurydice, 1532, alabaster on a slate board.
Сонеты к Орфею», в которых P.M. Рильке размышляет о сущности поэтического творчества, стали своеобразным ключом к тайнам бытия для многих его современников, а также отправной точной для размышлений и поисков последующих поэтов и драматургов.
Annibale Carracci, Orfeo e Euridice, Medaglione Volta Farnese, Roma
"…Там, где во тьме маячил светлый выход,
Стоял недвижно кто-то, чьё лицо
Нельзя узнать. Стоял он и смотрел,
Как на полоску бледную дороги
Вступил с печальным взглядом бог-посланец,
Чтобы в молчанье тень сопровождать,
Которая лугами шла обратно,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван, -
Шла неуверенно, неторопливо…"
(Р, М. Рильке, "Орфей, Эвридика, Гермес" - Rainer (René) Maria Rilke "Orpheus. Eurydike. Hermes")
ПУССЕН НИКОЛА Орфей и Эвридика. Лез-Андели, 1594 - Рим, 1665.
В творчестве Жана Кокто мотив Орфей-поэт занимает не меньше место, чем в поэзии P.M. Рильке. И Рильке, и Кокто говорят об одном и том же: для постижения Абсолюта необходимо погрузиться в собственное «я», обратиться к первоосновам бытия. И проводником в этих поисках поэты избирают мифического Орфея. Однако художественная палитра сюрреалиста Ж. Кокто отличается от символистской поэзии P.M. Рильке.
Драматургия и кинодраматургия Ж. Кокто ближе к трагифарсу. Если Орфей Рильке безошибочно идет своей дорогой, то Орфей Кокто ошибается, находит себе ложных кумиров. И только столкновение со смертью (мотив утраты Эвридики и прохождения через подземное царство) возвращает его к истинным ценностям. Если для символиста Рильке мифологема Орфея -главный смыслообразующий принцип «Сонетов», а Орфей - полубог, жрец, архетип поэта, то для модерниста Кокто миф об Орфее - модель, с помощью которой он конструирует пространство своих произведений, а Орфей - поэт-современник.
Но, несмотря на мировоззренческую разницу и разницу традиций, в русле которых развивается творчество Рильке и Кокто, для обоих художников мифологема Орфея - магистральный сюжет в творчестве, а Орфей - образ, к которому они неоднократно обращаются на протяжении творчества. Миф об Орфее в творчестве этих художников проявляет себя в соответствии с законами времени, в соответствии с особенностями художественного мышления эпохи.
На основе античного мифа Жан Кокто создает особое мифопоэтическое пространство, творит миф современного бытия. Жан Кокто один из первых во французской драматургии модернизирует античный миф, прокладывая дорогу таким драматургам как Ж. Жироду и Ж. Ануй. Впервые именно в его пьесах у Антигоны, Эдипа и Орфея греческими остаются лишь имена. В пространстве драматического текста они - парижане, пытающиеся распутать клубок глубоко личностных проблем, которые волнуют автора.
sculpture of Persecuted Eurydice in the gardens of Schönbrunn
Для Ж. Кокто миф об Орфее - это способ прикоснуться к основам бытия, обнажить структурные компоненты внутреннего «Я», способ найти себя, идентифицировать собственную личность. Учитывая, что Жан Кокто при всем многообразии талантов считал себя прежде всего поэтом и то, какое место в его эстетической концепции занимает поэзия, становится объяснимым, почему именно мифологема Орфея избирается им в качестве одной из главных тем творчества.
Творческие поиски P.M. Рильке и Ж. Кокто оказывают мощное влияние на всю культуру XX века. В том числе на творчество хореографа Мориса Бежара, который под влиянием символистской и сюрреалистической трактовок мифа об Орфея воссоздает образ Орфея пластическими средствами, с помощью танца...
"…Нерадостно льется Орфеева песнь,
Да так что прислушались скалы.
Нет в мире чудесней певца, тот что здесь,
Играет на струнах кифары.
Всё громче вакханские крики плывут,
Сильнее гремели тимпаны,
Орфей вспоминал Эвридику и тут
Почувствовал камней удары…"
(В. Кудасов, "Смерть Орфея")
Роден Огюст, Орфей и Эвридика
К началу 40-50-х годов в использовании мифа об Орфее происходят существенные изменения. Драматурги обращаются лишь к отдельным мотивам мифа, акцентируя внимание на проблеме общественно значимой, на проблеме, актуальной для эпохи. Для 40-50-х годов наиболее актуальной является экзистенциальная проблематика, которая у ряда драматургов воплощается через тему любви, тему взаимоотношений мужчины и женщины.
И в трагедии Ж. Ануя «Эвридика» (1941), ив драме Т. Уильямса «Орфей спускается в ад» (1957) главной является тема любви. Ж. Ануй «Эвридика» и Т. Уильямс «Орфей спускается в ад». И. Ж. Ануй, и Т. Уильяме удивительно точно передают, каждый на свой лад, трагедию любви, ее неосуществимость, горечь одиночества человека в мире. Обращаясь к мотиву любви Орфея и Эвридики, драматурги разрабатывают этот мифологический мотив в соответствии с собственной концепцией любви.
Exhibit in the Bode-Museum, Berlin, Germany. This work is in the public domain because the artist died more than 100 years ago.
Таким образом, к середине XX века миф об Орфее является сюжетной основой произведений, в которых многие проблемы рассматриваются сквозь призму частной жизни героев. Высокий пафос, связанный с темой поэта и поэзии и присущий поэтическому миру P.M. Рильке, а также то в серьезной, то в комической форме звучавший в творчестве Ж. Кокто, постепенно утрачивают свою значимость в драме. Обращаясь к мотиву любви Орфея и Эвридики, Ж. Ануй и Т. Уильяме рассматривают жизненные вопросы сквозь призму любви, акцентируют внимание читателя/зрителя не на проблемах творческой личности, а на проблемах частной жизни человека середины XX века.
У Марины Цветаевой имя Орфея упомянуто во многих стихах. Одно из стихотворений так и называется – «Орфей».
Так плыли: голова и лира,
Вниз, в отступающую даль.
И лира уверяла: – мира!
А губы повторяли: – жаль!
Крово-серебряный, серебро-
кровавый след двойной лия,
вдоль обмирающего Гебра –
Брат нежный мой !сестра моя!
Порой, в тоске неутолимой,
Ход замедлялся головы,
Но лира уверяла: – мимо!
А губы ей вослед: – увы!
В даль-зыблющимся изголовьем
Сдвигаемые, как венцом, –
Не лира ль истекает кровью?
Не волосы ли – серебром?
Так, лестницею, нисходящей
Речною – в колыбель зыбей,
Так, к острову тому, где слаще,
Чем где-либо – лжёт соловей…
Где осиянные останки?
Волна солёная, - ответь!
Простоволосой лесбиянки,
Быть может, вытянула сеть?
Вниз, в отступающую даль.
И лира уверяла: – мира!
А губы повторяли: – жаль!
Крово-серебряный, серебро-
кровавый след двойной лия,
вдоль обмирающего Гебра –
Брат нежный мой !сестра моя!
Порой, в тоске неутолимой,
Ход замедлялся головы,
Но лира уверяла: – мимо!
А губы ей вослед: – увы!
В даль-зыблющимся изголовьем
Сдвигаемые, как венцом, –
Не лира ль истекает кровью?
Не волосы ли – серебром?
Так, лестницею, нисходящей
Речною – в колыбель зыбей,
Так, к острову тому, где слаще,
Чем где-либо – лжёт соловей…
Где осиянные останки?
Волна солёная, - ответь!
Простоволосой лесбиянки,
Быть может, вытянула сеть?
(М. Цветаева)
Во-первых, отметим эпитеты: крово-серебряный, обмирающий и т.д. Таких эпитетов не могло быть до серебряного века, когда язык стали использовать как инструмент для выражения идеи, создания образа.Во-вторых, обратим внимание на замену кифары лирой, символом поэзии. Век XX допускает б;льшую вольность даже в мелких деталях. (Хотя – акмеисты…)
Orphée et Eurydice sortant des Enfers, XIXème siècle, peintre inconnu. Musée des beaux-arts et d'archéologie de Vienne ( France )
В-третьих, заметим родственное соединение автора с Орфеем и лирой: « Брат нежный мой! сестра моя!» Соединение, отождествление, перевоплощение тоже в большей мере, чем ранее, свойственно веку двадцатому с его бесконечными поисками и бесконечной неустроенностью
В-четвёртых, проследим, как идёт поиск места для поэзии. «Неутолимая тоска» всё же не делает его случайным. Лесбос не назван по имени, но отмечено, что там слаще, чем где-либо – лжёт соловей…Намёк на условность, мифотворчество поэзии.
Paelinck Orphée et Eurydice
В-пятых, обращение к неодушевлённым предметам, по сути – олицетворение: « Волна солёная, - ответь!"Если мы пролистаем другие стихи Цветаевой, где упоминается имя Орфея или Эвридики, можно увидеть и дополнительные аспекты. Например, почувствовать «дуновение Эвридики», услышать её «у-у-увы» в «Проводах», то, чего мы не слышим в мифе. Там она тень бессловесная, здесь, пусть и еле различимый, но живёт её голос с оттенком вечной печали.Дар Орфея Цветаева воспринимает как его долг, как долг всякого настоящего поэта:
Orpheus and Eurydice; Endymion and Diana [Artemis]; the rape of Europa by Jupiter . Etching by P. Aquila after Annibale Carracci. Iconographic
(отметим, кстати, и натуралистичность картины, не свойственную веку девятнадцатому)
Или: Если б Орфей не сошёл в Аид
Сам, а послал бы голос
Свой, только голос послал во тьму,
Сам у порога лишним
Встав, - Эвридика бы по нему
Как по канату вышла…
Жизнь поэта даётся как нечто второстепенное, лишь мешающее дару.И снова о долге и о поэтической судьбе. Судьба истинного поэта – жертвенное служение поэзии:
Orphée et Eurydice, par Antonio Canova. Musée Correr à Venise.
Как по канату и как на свет,
Слепо и без возврата
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное – взято.
Слепо и без возврата
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное – взято.
~ * ~ * ~ *
 Лука делла Роббиа .Орфей и музыка. |
Corot, Eurydice blessée
Три подвига
Три подвига
Когда резцу послушный камень
Предстанет в ясной красоте
И вдохновенья мощный пламень
Даст жизнь и плоть своей мечте,
У заповедного предела
Не мни, что подвиг совершён,
И от божественного тела
Не жди любви, Пигмалион!
Нужна ей новая победа:
Скала над бездною висит,
Вот такая история,рассказанная многими,а тема одна...Любовь,побеждающая все...во все времена
Твори, Орфей!
Во веки всех времен!
Неси Огонь негаснущего Знанья
В хоромы душ, чей дух всегда влюблен.
Пробудится все сонное сознанье
No comments:
Post a Comment