Pavlovsk station

Павловский парк. Вокзал первой железной дороги. [more=]Русское слово вокзал происходит от английского Vauxhall, оно вошло в русский язык в 18-м веке. До середины XIX в. писали и говорили «воксал», а потом «вокзал». Этим словом стали повсеместно в России называть здания для пассажиров на железнодорожных станциях. Обратимся к справочному изданию «Весь Петербург в кармане» (1851): в нём есть Царскосельская железная дорога и Петербургская железная дорога, но для вокзалов используется только слово станция. Если взять «Словарь русского языка» 1891 года, составленный Вторым отделением Императорской Академии наук, в первом томе указанного лексикона воксал, уже в написании вокзал, имеет два значения: «Вокзал (англ. Vauxhall) Место публичных увеселений. Путевой двор, дебаркадер, строение, где собираются пассажиры для отъезда».  Самым знаменитым был Павловский воксал в Павловском парке, где заканчивалась первая в России железная дорога между Царским Селом и Павловском.  Главный строитель железной дороги Ф. Герстнер указывал, что "на то, что осуществление его проекта окажется «предприятием полезным для здоровья жи­телей столицы, будущей прогулкою всех, имеющих нужду в отдыхе. [...] Герстнер, загорелся идеей создать зал с рестораном и концертным залом на железнодорожных станциях в Павловске и в Царском Селе. Первые версты дороги шли по району парка, где нужно было построить здание вокзала и поворотный круг для паровозов. Павловский парк — это крупнейший пейзажный парк не только России, но и в Европе, его площадь около 600 га. Еще весной 1836 года в Павловском парке прорубили просеку шириной 8,5 м, и в сентябре к территории вокзала подошла железная дорога.  16 марта 1836 г. Правление общества Царскосель­ской железной дороги объявило конкурс на состав­ление проекта здания «воксала с гостиницей для пристанища и удовольствия публики», где уставшие от дел жители столицы могли бы получить «прият­ный отдых и разумные развлечения на лоне прелест­ной природы Павловского парка». (В числе удоволь­ствий такого рода предусматривались балы, танцы, маскарады «и другие собрания».)  Строительство вокзала с рестораном и гостиницей под наблюдением архитектора Ф.И. Руска началось 7 июля 1836 года, и уже к концу сентября «огромный павильон» вчерне был готов. Он состоял из круглой «прихожей», зала для обедов, балов и концертов, двух «меньших» зал, двух зимних садов; в двух флигелях находилось 40 комнат для приезжающих. Опоясывавшая здание круг­лая галерея предназначалась для «потребления пуб­лики в летнее время». Специальный проход соединял вокзал с железнодорожной платформой. Первоклассные озеленители и садовники трудились здесь над созданием зеленого массива, окружающего Павловский вокзал. Помимо цветущих кустарников — сирени, жасмина — здесь были высажены крупномерные деревья — ясени, ели, серебристые тополя… И они были посажены с тем расчетом, чтобы их разросшиеся кроны не давали бы “улетать” прекрасной музыке, которая здесь звучала. И сейчас еще можно увидеть несколько огромных серебристых тополей, которые выполняли роль этих “зеленых кулис”. Надо упомянуть еще и о клумбах с цветами — розы, фиалки, душистый табак, особенно благоухающие по вечерам. Многие из этих цветов “вышли из моды” и не высаживаются в современных садах и в парках. С ноября 1836 года на том же участке железной дороги, между Павловском и Цар­ским Селом, пустили в ход первый в России паровоз. В конце кон­цов все трудности были преодолены, и 22 мая 1838 года вокзал открыл двери публике. (Открытое письмо М. И. Глинке)», датированной 25 мая 1838 года Н. Кукольник писал: «Вообрази себе огромное здание, расположен­ное в полукруге, с открытыми галереями, великолеп­ными залами. [...] Большая зала с большим искус­ством расположена архитектором… украшена мно­жеством четырехгранных колонн, с обширными хорами и весьма затейливым фонтаном, вся устав­лена столами и снабжена двумя роскошными буфе­тами. Направо две биллиардные залы, налево залы для желающих за обедом некоторого удаления от прочих посетителей. На хорах музыка, внизу песни Тирольцев. Что если бы московские цыгане полюбо­пытствовали прокатиться по железной дороге и испы­тать счастье в нашей столице и в этом воксале? Что если бы на хоры возместился Штраус с своим маги­ческим оркестром? [...] Но уже и теперь его оглашают приятные звуки заезжих музыкантов и полковой му­зыки, которая вчера с двух часов прекрасно испол­няла разные пиесы, между прочим, некоторые из тво­ей оперы...» Музыке в Павловском вокзале никто не придавал тогда серьезного значения. И не удивительно. Функ­ции оркестра ограничивались исполнением «прият­ных» пьес во время обеда и «игранием» танцев по вечерам (упоминаний о бальном оркестре в Павлов­ске в это время ни в прессе, ни в делах Правления в ДГИА и ЛГИА не встречается). Музыка с трудом за­воевывала Павловский вокзал. Праздники с фейер­верками сменялись балами «без особой платы за вход». Иллюминация бывала, по словам «Северной пчелы», «… истинно изящна. Музыка до­вершала очарование». Она хорошо слышна была в уставленной скамейками открытой галерее вокзала, откуда виден был полускрытый роскошными купами деревьев дворец Успех Павловского вокзала требовал от Правле­ния создания новых развлечений для его посетите­лей. В виде приманки для публики в Пав­ловск пригласили Хор московских цыган и цыганок, под управлением «бесподобного хоревода Ильи»,— Ильи Осиповича Соколова. Идея оказалась удачной и во всех отношениях себя оправдала. К сожалению, условия, в которых Хору цыган приходилось выступать в Павловском вокзале под звон посуды и говор ресторанной толпы, неми­нуемо должны были способствовать опошлению его исполнительской манеры. 4 января 1839 года гастроли московского Хора цыган закончились. Однако «попечительное» Правле­ние приготовило для посетителей вокзала новинку: в середине декабря 1838 года в Петербург из «отече­ства вальса», Вены, приехал прославленный «дирек­тор музыки», дирижер Йозеф Герман со своим баль­ным оркестром. Оркестр Германа играл в Павловском вокзале с 6 по 17 января 1839 года. Накануне отъезда он дал «Последний музыкаль­ный вечер».  Развлекал публику и оркестр  — под управлением широко известного в то время австрийского композитора и дирижера Йозефа Лабицкого, приезжавшего в Россию по приглашению Герстнера. С 16 ноября 1839 года по 16 января 1840 года в Павловске снова пел Хор московских цыган. Но затем, из экономических соображений, Правление за­крыло вокзал на три с половиной месяца.   Вокзал решено было открывать весной и закрывать поздней осенью. В соответствии с этим новый летний сезон начался 2 мая 1840 года.  Кроме оркестра Германа, в парке, «у крыльца воксала», играла военная музыка, а иногда пели и военные песенники. Ярким событием, нарушившим монотонность кон­цертов, было появление в вокзале летом 1841 года Хора пиренейских горцев. В мае 1843 года, во второй приезд в Россию, Павлов­ский парк дважды посетил Ф. Лист.   Летом 1843 года Герман, дотоле восхищавший публику главным образом «прелестью» вальсов Лайнера и Штрауса-отца, сумел также при­дать павловским концертам и некоторый музыкаль­ный интерес.  В августе 1843 года в «Листке для светских лю­дей» появилась  статья Ольги П. «Четверги в Павловске»: «„Я ездил за границу и там допол­нил комплект моего оркестра, запасся множеством новых нот и угощу всем этим моих обычных Павлов­ских слушателей".   В этот день съезжается в Павловск столько публики, что сад, отведенный для воксала едва вмещает в себя плотную массу гуляю­щих. В один из последних четвергов по железной до­роге приехало в Павловск до 3000 пассажиров». За неимением специального кон­цертного помещения, выступления артистов по-преж­нему волей-неволей служили в первую очередь раз­влечением для ужинавшей публики. Так же обстояло дело и в четверг 31 августа 1844 года, ознаменованный тем, что в Павловском вокзале состоялся первый в его истории сольный кон­церт, к тому же артиста с европейским именем. Вы­ступление бельгийского виолончелиста Ф. Сервэ сде­лалось «истинным праздником для дилетантов».   В сентябре несколько раз устраивались балы с иллю­минацией. Горели китайские фонарики, оркестр Гер­мана «обдавал» публику шумными вальсами, и только 1 октября, под гром веселых аплодисментов вокзал, наконец, закрыли на зиму. Пожар, случившийся в январе 1844 г., уничтожил большую часть деревянного вокзала.  Но построить новое здание по проекту А. И. Штакеншнейдера удалось уже к началу мая. Архитектор осуществил кардинальную перепланировку: большой зал был расширен, главный зал ресторана также получил дополнительную площадь, появились хоры для оркестра, вдоль второго этажа пристроили галерею для прогулок и осмотра зеленой территории парка и иллюминаций, происходивших по разным поводам.  В мае 1844 года, состоялось открытие нового сезона в Павловском вокзале, и многие считали, что после ремонта здание вокзала стало просторнее, светлее и роскошнее. А 7 апреля 1845 года Правление неожиданно объявило Герману о растор­жении своего контракта с ним. В вину павловскому «директору музыки» ставились и малочисленность оркестра, и дурной его состав, и то, что   Герман «вовсе не был в состоянии выполнить прежнюю свою обязанность дирижировать оркест­ром» и вместо первой скрипки «вообще едва мог иг­рать вторую».   В середине мая дирижер Иоганн Гунглем   приехал в Петербург, а 24 мая его оркестр уже играл в Павловске в обычное днев­ное и вечернее время.  Иоганн Гунгль продолжал в своих павловских выступлениях линию, ранее наме­ченную И. Германом. Он взялся за дело с большой Энергией, и первый его павловский сезон летом 1845 года был особенно значителен в музыкальном отношении.  Прежде всего молодой дирижер возобно­вил серию музыкальных вечеров по четвергам, а спу­стя некоторое время «особенные» концерты стали устраиваться еще и по субботам. Руководствуясь тем же принципом, что и Герман, Гунгль исполнял в них серьезную музыку, перемежая ее вальсами, кадриля­ми и входившей в моду полькой. Почти все концерты оканчивались по традиции балами. И. Гунглю припи­сывалось изобретение так называемых «итальянских ночей». Под «электрический смычок» Гунгля кружи­лись в вальсе, черные домино и «скромные пальто» перемешивались с блестящими мундирами; шепот масок по аллеям сада, говор веселой толпы, «внутри воксала ослепительный блеск,… снаружи теплая, темная ночь, а по пруду плавали лодки с наряженными в русские костюмы песенниками. 9 мая 1850 года в Павловском вокзале дебюти­ровал дирижер Йозеф Гунгль, дядя Иоганна Гунгля, приглашенный со своим оркестром из Берлина. Начиная с 1850 года Иоганн и Йозеф Гунгли на пять лет оказались во главе двух самых крупных петербургских «музык» Следующая примечательная дата в истории Пав­ловского вокзала — появление на его эстраде знаме­нитого «короля вальсов» Иоганна Штрауса. Приглашенный Правлением сначала только на летний сезон 1856 года, он бессменно с большим ус­пехом дирижировал в Павловске в течение десяти лет. Деятельность Штрауса завершила первый период су­ществования вокзала и стала важной ступенью в медленном превращении его из ресторана, где обе­дали под музыку, в Павловский вокзал, где прежде всего слушали музыку.  В середине 1850-х годов И. Штраус находился в рас­цвете своего дарования. «Он молодой человек не­большого роста, довольно приятной наружности, с оригинально расчесанными усами, но без бороды», его предупредительность ко всем и «непринужден­ную, умеряемую благоразумием опытности любез­ность к знакомым, в выборе которых он так осторо­жен», так же, как и его «выразительную и привлека­тельную наружность», «скромные и благородные ма­неры.… обличающие тонкий вкус и знание светских приличий отношения к публике», с восхищением описывали газетные хроникеры. Штраус сделался модным дирижером и дам­ским любимцем. Прежде всего, он поставил себя и свой оркестр в условия, полностью отличные от тех, в которых находились его предшественники. Никакой игры во время обеда! Эта обязанность целиком была возложена на одну «военную музыку». А игра по ве­черам начиналась в 7 часов и продолжалась до отхо­да последнего поезда. Симфонические концерты оркестра под управлением “короля вальсов” Иоганна Штрауса привлекло в Павловск особенно много восторженной публики. В Павловском вокзале, наряду с симфоническими оркестрами, продолжали выступать духовые — военные оркестры в антрактах симфонических концертов, как бы дополняя их. Звучание духовых оркестров в Павловске всегда отличалось мягкостью и благородством звучания. Большое внимание Штраус уделял сочинениям итальянских композиторов Россини, Беллини и в пер­вую очередь знакомил павловскую публику с новыми сочинениями Верди. Для пропаганды «трудной» музыки Вагнера, да еще в условиях Павловска, нужна была завидная смелость. Тем не менее с примечательной последова­тельностью, в течение десяти своих павловских сезо­нов Штраус постоянно исполнял: увертюры к операм «Риенци» и «Тангейзер».  Из произведений русских композиторов большое внимание Штраус справедли­во уделял творчеству М. И. Глинки, которое основа­тельно изучил. Представление об этом дает програм­ма первого глинкинского вечера Штрауса 20 мая 1862 года. Глинкинские вечера стали своего рода традицией в последние павловские сезоны Штрауса. Публике особенно нравились его вальсы «Воспоминание о Павловском парке», а позд­нее — «Прощание с Петербургом». Состав павловской публики постепенно очень из­менился. Хроникер газеты сокрушался о том, что теперь (в 1871 г.) в Павловске встречаешь тот слой населения, что в театрах «прячется на верхах»; что там видишь «море чисто русских лиц и безвкус­ную азиатскую пестроту женских нарядов». К его неудовольствию там бывали теперь «мастеровые с неприятными лицами», «сидельцы и мелкие чиновни­ки с семействами». А позднее, в 1877 году, «Петер­бургский листок» сетовал на то, что Павловск сделал­ся «притоном всех чинов, всех сословий»; что вокзал посещает смешанная, небогатая публика, и что там генерал рискует оказаться рядом с купцом [!].  27 апреля 1886 года, «СПб. ве­домости» сообщали, что в зале собралось «несколько тысяч разношерстной публики» и что «полного и оп­ределенного понятия об оркестре г. Главача… не­возможно было составить: публика до того увлеклась сама собою, что музыку даже в первых рядах нельзя было хорошо слышать: хохот и говор заглушали все». «Скорбим об утрате Павловском аристократических традиций»,— говорилось 30 апреля 1885 года в отче­те об открытии сезона. А. А. Краевский (в прошлом журналист, редактор- издатель, в настоящем влиятельный член Правления) в 1880 годах взял на себя своего рода контроль над концертным залом и «Библиотекой для чтения» в вок­зале. Лишь с его согласия в эти годы приглашались дирижеры и артисты, он же составлял списки литера­туры для читального зала (возбраняя вход туда гим­назистам).  3 мая 1886 года на эстраду Павловского вокзала в последний раз в жизни поднялся И. Штраус. Про­славленного композитора и дирижера пригласили в Петербург управлять музыкой.  «И. Штраус привлек многочисленную публику, но обычной на чрезвычайных артистических торжествах в Павловске тесноты не было. Господину  Штраусу был оказан радушный прием». В 1913 г. состоялись юбилейные концерты, посвященные 75-летию открытия вокзала.  О предстоящем музыкальном сезоне писали многие газеты. И не случайно, ведь Павловский вокзал встречал историческую дату:   ровно 75 лет тому назад над молодым разраставшимся парком впервые пронеслась сильная и могучая волна дивной музыки. К торжествам готовились, старались показать новые музыкальные программы, порадовать публику виртуозным исполнением. По планам устроителей концертов симфонические вечера начинались в мае. Распределение вечеров оставалось по-старому, а именно, по вторникам и пятницам – симфонические вечера (русская и иностранная музыка), по понедельникам (не праздничным) – военный оркестр 1-го его величества Стрелкового полка под управлением Сабателли (в другие дни он играл по вечерам во время антрактов в саду). По средам и четвергам – балетная и оперная музыка, по субботам и воскресеньям и праздничным дням – вечера легкой музыки. Предполагая большой наплыв публики, начало вечеров «отодвинули» на 5 минут. На радость организаторам открылся Павловск, как всегда, шумно и весело. Программа была составлена недурно. Оркестром управлял (с 1910 г.) известный завсегдатаям концертов Александр Петрович Асланов (1874 – 1960). Он сумел интересно составить программу юбилейных концертов. Замысел состоял в том, чтобы бегло воспроизвести последовательность «музыкальных эпох», представленных в свое время на павловской эстраде. В воскресенье, 9 сентября состоялось закрытие Павловского вокзала. Уже в 7 часов вечера был вывешен аншлаг, что все билеты проданы, и приехавшая с последними поездами публика с разочарованием пыталась найти себе бесплатные места, но, разумеется, тщетно. «Первое отделение г-н Асланов отдал русским композиторам. Началось со Славянского марша Чайковского. Музыкальная картина Бородина «В Средней Азии» прошла значительно лучше. К удивлению публики был поставлен похоронный марш Шопена, совершенно негодный для закрытия сезона. Последним оркестровым номером была симфоническая картина Мусоргского «Ночь на Лысой горе» – вещь, игранная и переигранная сотни раз. Отделение закончила артистка Народного дома г-жа Маркова – лирическое сопрано. Второе отделение было отдано сплошь Вагнеру – явление на закрытии совершенно необычное. Из 3-го отделения публика выделила только «Фанданго» Направника». По окончании юбилейного сезона  критик, подписавшийся «Гольденрэй», подвел краткую статистику истекшему музыкальному «марафону». В том году «было значительно больше концертов отдано серьезной музыке, так называемых строго симфонических концертов было 25, т. е. на 6 больше прошлого года. Кроме того, было исполнено 13 концертов с преобладанием симфонической музыки, что в общей сложности дает 38 концертов с серьезной программой. Из общего числа концертов – 25 было исполнено под управлением г-на Асланова, а другие – под управлением дирижеров-гастролеров. Из этих последних наиболее интересны были гг. Сук, Каянус. Публика отметила, что среди произведений, исполнявшихся на юбилейных концертах, преобладали ранее здесь не звучавшие. Что касается до певцов и певиц, то сезон был ими не особенно обилен, и, кроме выступавших в платных концертах таких солистов, как Шаляпин и Смирнов, можно отметить артистов А. М. Маркову и М. И. Бриан, Г. А. Боссэ, Догонадзе и Серебрякова».Завершился музыкальный сезон, и до следующего лета смолк Павловский вокзал. Многие грустят о прекращении музыкальных вечеров. Летом 1914 года, с началом Первой Мировой войны репертуар концертов в Павловском вокзале сильно изменился — было запрещено исполнение немецких и австрийских композиторов. Многие военные музыканты,  были отправлены на фронт. Музыкальная жизнь Павловского вокзала была сложной — она то угасала, то возникала вновь.  В Павловском вокзале выступали многие известные дирижеры и солисты, причем приглашение выступить там считалось честью. У пульта концертной эстрады стояли дирижеры Н. В. Галкин, Р. Е. Дриго, А. К. Глазунов, Р.М. Глиэр, A.К. Лядов, Н.А. Малько, Д.И. Похитонов, В. И. Сук, B. Ферреро, Г. Фительберг, Ю. Ф. Файер. Здесь выступали: Ф. И. Шаляпин, Л. В. Собинов, Н. Н. и М.И. Фигнер, Д.А. Смирнов, В. И. Касторский, И. В. Ершов, А. Д Вяльцева, И. В. Тартаков, Н. К. Печковский, В. Р. Сливинский, С. И. Мигай, М. П. Максакова, А. Ф. Серве, Г. Венявский. С.С. Прокофьев и многие, многие другие. Последним дирижером постоянных симфонических концертов в Павловском вокзале был А. В. Гаук. Привлекательность здания и места, доступность концертов для всех сословий и замечательные артистические силы способствовали их посещению. Здесь постоянно бывали многие деятели культуры и гости столицы. В 1838-1839 годах на концертах цыган бывал любивший их пение М. Ю. Лермонтов, в 40-е, годы - И. С. Тургенев, В. А. Соллогуб, А. П. Брюллов, позже Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой. Неоднократно посещали павловские концерты М. И. Глинка, Н. А. Римский-Корсаков, А. Н. Серов, Ц. А. Кюи, бывал П. И. Чайковский и многие другие. Во время своего кратковременного приезда в Петербург в 1843 году Павловский вокзал посетил французский писатель О. Бальзак. В годы войны фашисты уничтожили здание вокзала. В1945-1949 гг. были разобраны рельсовые пути в Павловском парке — они пошли на восстановление Павловского дворца. Место, где был вокзал, расчистили и засадили деревьями.[/more]